О преемственности значений слов
Представить, как будет меняться со временем значение слова, можно побывав в музее утюгов. От простейших деревянных жо́мов и валко́в для груботканной одёжи до сверхсовременных "гладильников" с отдельной заладкой (!режимом) на каждый вид ткани, работающих от сети или накопителя, и "парильников", разглаживающих бельё паром.
Какими они были? Деревянными, которые разминали одёжные складки и замятины исключительно силой рук гла́дчиц;
железными, которые нагревались на огне и разглаживали жаром;
угольными, с ёмкостью для раскалённых углей прямо из печи;
с железным сердечником, который разжаривали на огне;
с нагревателем, работающим от сети;
с распылителем воды;
паровики.
И всё это объединено общим названием "утюг". Сколько вносилось усовершенствований и тонких отличий! Но название не менялось: веками утюг оставался утюгом. А вот сегодня мы для двух едва различимых по сути предметов или понятий щепетильно придумываем, то есть в основном заимствуем, разные слова. Трудно сосчитать, от какого количества русских слов мы отказываемся, обвиняя их в неточности, неправильности, несмотря на то, что они-то и являются точным, правильным переводом заимствования. Сами как-нибудь побывайте в музее утюгов, и вы наглядно себе представите, сколько бы новых слов пришлось ввести и заимствовать, чтобы обозначить один и тот же, по сути, предмет - утюг. И к каким бы сложностям привела такая неожиданная, невесть откуда взявшаяся языковая щепетильность: это ж надо уточнять устройство, подуклад (!принцип) работы каждого утюга, чтобы правильно его назвать! А классические произведения, изобилующие упоминаниями предметов быта, изменивших своё устройство, будут с течением времени всё меньше понятны: ведь наш утюг и их утюг - это разные слова. А теперь вдумайтесь, какая, в сущности, глупость всё это слепое англопоклонство и мелочная дотошность, которые нашему языку по существу ничем не помогают, а служат, если честно, одной цели: себя показать передовым и современным. За наши сиюминутные мелкокорыстные цели, чего уж там - за шкурное себячество страдает наш прекрасный язык, который мы коверкаем и уродуем раз и навсегда - для тех, кто придёт после нас. Это очень грустно.
Представить, как будет меняться со временем значение слова, можно побывав в музее утюгов. От простейших деревянных жо́мов и валко́в для груботканной одёжи до сверхсовременных "гладильников" с отдельной заладкой (!режимом) на каждый вид ткани, работающих от сети или накопителя, и "парильников", разглаживающих бельё паром.
Какими они были? Деревянными, которые разминали одёжные складки и замятины исключительно силой рук гла́дчиц;
железными, которые нагревались на огне и разглаживали жаром;
угольными, с ёмкостью для раскалённых углей прямо из печи;
с железным сердечником, который разжаривали на огне;
с нагревателем, работающим от сети;
с распылителем воды;
паровики.
И всё это объединено общим названием "утюг". Сколько вносилось усовершенствований и тонких отличий! Но название не менялось: веками утюг оставался утюгом. А вот сегодня мы для двух едва различимых по сути предметов или понятий щепетильно придумываем, то есть в основном заимствуем, разные слова. Трудно сосчитать, от какого количества русских слов мы отказываемся, обвиняя их в неточности, неправильности, несмотря на то, что они-то и являются точным, правильным переводом заимствования. Сами как-нибудь побывайте в музее утюгов, и вы наглядно себе представите, сколько бы новых слов пришлось ввести и заимствовать, чтобы обозначить один и тот же, по сути, предмет - утюг. И к каким бы сложностям привела такая неожиданная, невесть откуда взявшаяся языковая щепетильность: это ж надо уточнять устройство, подуклад (!принцип) работы каждого утюга, чтобы правильно его назвать! А классические произведения, изобилующие упоминаниями предметов быта, изменивших своё устройство, будут с течением времени всё меньше понятны: ведь наш утюг и их утюг - это разные слова. А теперь вдумайтесь, какая, в сущности, глупость всё это слепое англопоклонство и мелочная дотошность, которые нашему языку по существу ничем не помогают, а служат, если честно, одной цели: себя показать передовым и современным. За наши сиюминутные мелкокорыстные цели, чего уж там - за шкурное себячество страдает наш прекрасный язык, который мы коверкаем и уродуем раз и навсегда - для тех, кто придёт после нас. Это очень грустно.
