ЧТО НЕ ТАК С БУКВОЙ Ф?
(из книги Льва Успенского "Слово о словах")
Сейчас вы удивитесь.
Раскройте томик стихов А. С. Пушкина на известном стихотворении "Сквозь волнистые туманы...". Возьмите листок бумаги и карандаш. Подсчитаем, сколько в четырех первых его четверостишиях содержится разных букв: сколько "а", сколько "б" и т. д. Зачем? Увидите.
Подсчитать легко. Буква "п" в этих 16 строчках появляется 9 раз, "к" — 7 раз, "в" — 7, Другие буквы — по-разному. Буквы "ф" нет ни одной. А что в этом интересного?
Возьмите более объемистое произведение того же поэта — "Песнь о вещем Олеге". Проведите и здесь такой подсчет.
В "Песне" около 70 букв "п", 80 с чем-то "к", более сотни "в"... Буква "ф" и тут не встречается ни разу. Вот как? Впрочем, вполне возможно: случайность.
Проделаем тот же опыт с чудесной неоконченной сказкой Пушкина о медведе: "Как весеннею теплою порою..."
В ней также 60 букв "п", еще больше "к" и, тем более, "в". Но буквы "ф" и тут вы не обнаружите ни единой. Вот уж это становится странным.
Что это — и впрямь случайность? Или Пушкин нарочно подбирал слова без "ф"?
Не стоит считать дальше. Я просто скажу вам: возьмите "Сказку о попе..."; среди множества различных букв вы "ф" не встретите, сколько бы ни искали. Перелистайте "Полтаву", и ваше удивление еще возрастет.
В великолепной поэме этой примерно 30 000 букв. Но ни в первой, ни в третьей, ни в пятой тысяче вы не найдете буквы "ф". Только прочитав четыре-пять страниц из пятнадцати, вы наткнетесь на нее впервые. Она встретится вам на 378-й строке "Полтавы" в загадочной фразе:
"Во тьме ночной они, как воры... Слагают цифр универсалов..."
"Универсалами" на украинском языке тех дней именовались гетманские указы, а "цифр" тогда означало то, что мы теперь называем шифром — "тайное письмо". В этом слове и обнаруживается первая буква "ф".
Дочитав "Полтаву" до конца, вы встретите "ф" еще два раза в одном и том же слове:
"Гремит анафема в соборах..." "Раз в год анафемой доныне, Грозя, гремит о нем собор..."
"Анафема" значит: "проклятие". Изменника Мазепу проклинали во всех церквах.
Таким образом, среди 30000 букв "Полтавы" мы нашли только три "ф". А "п", "к" или "ж"? Да их там, конечно, сотни, если не тысячи. Что же, Пушкин питал явное отвращение к одной из букв русского алфавита, ни в чем не повинной букве "ф"?
Безусловно, это не так. Изучите стихи любого другого нашего поэта-классика, — результат будет тот же. Буквы "ф" нет ни в "Когда волнуется желтеющая нива" Лермонтова, ни в "Вороне и лисице" Крылова. Неужто она ненавистна и им?
Видимо, дело не в этом.
Обратите внимание на слова, в которых мы нашли букву "ф" в "Полтаве". Оба они не русские по своему происхождению. Хороший словарь скажет вам, что слово "цифра" проникло во все европейские языки из арабского (недаром и сами наши цифры именуются, как вы знаете, "арабскими"), а "анафема"--греческое слово. Это очень любопытный для нас факт.
В пушкинской "Сказке о царе Салтане" буква "ф", как и в "Полтаве", встречается три раза, и все три раза в одном и том же слове "флот". Но ведь и это слово — нерусское; оно международного хождения: по-испански флот будет "flta" (флота), по-английски — "fleet" (флит), по-немецки —"Fltte" (флотэ), по-французски— "fltte" (флот). Все языки воспользовались одним и тем же древнеримским корнем: по-латински "fluere" (флюэре) означало "течь" (о воде).
Обнаруживается вещь неожиданная: каждое слово русского языка, в котором — в начале, на конце или в середине — пишется буква "ф", на поверку оказывается словом не исконно русским, а пришедшим к нам из других языков, имеющим международное хождение.
Так, "фокус" означало "очаг" еще в древнем Риме.
"Фонарь" по-гречески значит "светильник".
"Кофе", как мы уже видели, заимствовано от арабов,
"Сафьян", "тафта", "софа" пришли к нам из других стран Востока.
То же и с нашими именами собственными: Фока значит "тюлень", по-гречески; Федор (точнее Феодор — Теодор)— "божий дар", на том же языке, и т. д. Просмотрев любой хороший словарь русского языка, вы отыщете в нем буквально десяток-другой таких слов с "ф", которые встречаются только в русской речи. Да и то, что это за слова! "Фыркнуть", "фукнуть"— явно звукоподражательные образования или искусственные и в большинстве своем тоже звукоподражательные, "выдуманные" словечки вроде "фуфлыга", "фигли-мигли", "фаля", "фуфаней".
Такого рода "слова" можно изобрести на любой звук, какого даже и в языке нет: "дзекнуть", "кхэкнуть"...
Вот теперь все понятно.
Великие русские писатели и поэты-классики писали на чистом, подлинно народном русском языке. В обильном и богатом его словаре слова, пришедшие издалека, заимствованные, всегда занимали второстепенное место. Еще меньше среди них содержащих в себе букву "ф". Так удивительно ли, что она встречается так редко в произведениях наших славных художников слова?
Не верьте, впрочем, мне на слово. Раскройте ваши любимые книги и впервые в жизни перечтите их не с обычной читательской точки зрения, а, так сказать, с языковедческой. Присмотритесь к буквам, из которых состоят слова этих книг. Вглядитесь в них. Задайте себе, например, такой вопрос: те из слов, которые начинаются с буквы "а", таковы ли они, как и все другие, или им тоже свойственна какая-нибудь особенность?
Вы читаете "Бориса Годунова", бессмертную драму Пушкина. Смотрите: в тех ее сценах, где изображена жизнь русского народа, слов с буквой "ф" почти нет; только несколько имен содержат ее (царевич Федор, Ефимьевский монастырь, дьяк Ефимьев) да карта, которую чертит царевич, названа "географической".
Но вот мы в Польше или на литовской границе. Вокруг иностранцы — Розен, Маржерет, с их нерусской речью. И лукавая буква-иноземка тут как тут. На страничке, где действуют эти наемные вояки, она встречается семь раз подряд! Разве это не говорит о том, с каким удивительным искусством и вниманием выбирал великий поэт нужные для него слова?
Редкость буквы "ф" в нашей литературе не случайность. Она — свидетельство глубокой народности, высокой чистоты русского языка у наших великих писателей.
(из книги Льва Успенского "Слово о словах")
Сейчас вы удивитесь.
Раскройте томик стихов А. С. Пушкина на известном стихотворении "Сквозь волнистые туманы...". Возьмите листок бумаги и карандаш. Подсчитаем, сколько в четырех первых его четверостишиях содержится разных букв: сколько "а", сколько "б" и т. д. Зачем? Увидите.
Подсчитать легко. Буква "п" в этих 16 строчках появляется 9 раз, "к" — 7 раз, "в" — 7, Другие буквы — по-разному. Буквы "ф" нет ни одной. А что в этом интересного?
Возьмите более объемистое произведение того же поэта — "Песнь о вещем Олеге". Проведите и здесь такой подсчет.
В "Песне" около 70 букв "п", 80 с чем-то "к", более сотни "в"... Буква "ф" и тут не встречается ни разу. Вот как? Впрочем, вполне возможно: случайность.
Проделаем тот же опыт с чудесной неоконченной сказкой Пушкина о медведе: "Как весеннею теплою порою..."
В ней также 60 букв "п", еще больше "к" и, тем более, "в". Но буквы "ф" и тут вы не обнаружите ни единой. Вот уж это становится странным.
Что это — и впрямь случайность? Или Пушкин нарочно подбирал слова без "ф"?
Не стоит считать дальше. Я просто скажу вам: возьмите "Сказку о попе..."; среди множества различных букв вы "ф" не встретите, сколько бы ни искали. Перелистайте "Полтаву", и ваше удивление еще возрастет.
В великолепной поэме этой примерно 30 000 букв. Но ни в первой, ни в третьей, ни в пятой тысяче вы не найдете буквы "ф". Только прочитав четыре-пять страниц из пятнадцати, вы наткнетесь на нее впервые. Она встретится вам на 378-й строке "Полтавы" в загадочной фразе:
"Во тьме ночной они, как воры... Слагают цифр универсалов..."
"Универсалами" на украинском языке тех дней именовались гетманские указы, а "цифр" тогда означало то, что мы теперь называем шифром — "тайное письмо". В этом слове и обнаруживается первая буква "ф".
Дочитав "Полтаву" до конца, вы встретите "ф" еще два раза в одном и том же слове:
"Гремит анафема в соборах..." "Раз в год анафемой доныне, Грозя, гремит о нем собор..."
"Анафема" значит: "проклятие". Изменника Мазепу проклинали во всех церквах.
Таким образом, среди 30000 букв "Полтавы" мы нашли только три "ф". А "п", "к" или "ж"? Да их там, конечно, сотни, если не тысячи. Что же, Пушкин питал явное отвращение к одной из букв русского алфавита, ни в чем не повинной букве "ф"?
Безусловно, это не так. Изучите стихи любого другого нашего поэта-классика, — результат будет тот же. Буквы "ф" нет ни в "Когда волнуется желтеющая нива" Лермонтова, ни в "Вороне и лисице" Крылова. Неужто она ненавистна и им?
Видимо, дело не в этом.
Обратите внимание на слова, в которых мы нашли букву "ф" в "Полтаве". Оба они не русские по своему происхождению. Хороший словарь скажет вам, что слово "цифра" проникло во все европейские языки из арабского (недаром и сами наши цифры именуются, как вы знаете, "арабскими"), а "анафема"--греческое слово. Это очень любопытный для нас факт.
В пушкинской "Сказке о царе Салтане" буква "ф", как и в "Полтаве", встречается три раза, и все три раза в одном и том же слове "флот". Но ведь и это слово — нерусское; оно международного хождения: по-испански флот будет "flta" (флота), по-английски — "fleet" (флит), по-немецки —"Fltte" (флотэ), по-французски— "fltte" (флот). Все языки воспользовались одним и тем же древнеримским корнем: по-латински "fluere" (флюэре) означало "течь" (о воде).
Обнаруживается вещь неожиданная: каждое слово русского языка, в котором — в начале, на конце или в середине — пишется буква "ф", на поверку оказывается словом не исконно русским, а пришедшим к нам из других языков, имеющим международное хождение.
Так, "фокус" означало "очаг" еще в древнем Риме.
"Фонарь" по-гречески значит "светильник".
"Кофе", как мы уже видели, заимствовано от арабов,
"Сафьян", "тафта", "софа" пришли к нам из других стран Востока.
То же и с нашими именами собственными: Фока значит "тюлень", по-гречески; Федор (точнее Феодор — Теодор)— "божий дар", на том же языке, и т. д. Просмотрев любой хороший словарь русского языка, вы отыщете в нем буквально десяток-другой таких слов с "ф", которые встречаются только в русской речи. Да и то, что это за слова! "Фыркнуть", "фукнуть"— явно звукоподражательные образования или искусственные и в большинстве своем тоже звукоподражательные, "выдуманные" словечки вроде "фуфлыга", "фигли-мигли", "фаля", "фуфаней".
Такого рода "слова" можно изобрести на любой звук, какого даже и в языке нет: "дзекнуть", "кхэкнуть"...
Вот теперь все понятно.
Великие русские писатели и поэты-классики писали на чистом, подлинно народном русском языке. В обильном и богатом его словаре слова, пришедшие издалека, заимствованные, всегда занимали второстепенное место. Еще меньше среди них содержащих в себе букву "ф". Так удивительно ли, что она встречается так редко в произведениях наших славных художников слова?
Не верьте, впрочем, мне на слово. Раскройте ваши любимые книги и впервые в жизни перечтите их не с обычной читательской точки зрения, а, так сказать, с языковедческой. Присмотритесь к буквам, из которых состоят слова этих книг. Вглядитесь в них. Задайте себе, например, такой вопрос: те из слов, которые начинаются с буквы "а", таковы ли они, как и все другие, или им тоже свойственна какая-нибудь особенность?
Вы читаете "Бориса Годунова", бессмертную драму Пушкина. Смотрите: в тех ее сценах, где изображена жизнь русского народа, слов с буквой "ф" почти нет; только несколько имен содержат ее (царевич Федор, Ефимьевский монастырь, дьяк Ефимьев) да карта, которую чертит царевич, названа "географической".
Но вот мы в Польше или на литовской границе. Вокруг иностранцы — Розен, Маржерет, с их нерусской речью. И лукавая буква-иноземка тут как тут. На страничке, где действуют эти наемные вояки, она встречается семь раз подряд! Разве это не говорит о том, с каким удивительным искусством и вниманием выбирал великий поэт нужные для него слова?
Редкость буквы "ф" в нашей литературе не случайность. Она — свидетельство глубокой народности, высокой чистоты русского языка у наших великих писателей.
