ВРЕД "НОВОГО СЛОГА": ГРУБЫЙ И ТОНКИЙ
(по рассуждению А.С.Шишкова)
Грубым недостатком "нового слога" (представителей карамзинского направления) А.С.Шишков считал употребление французских слов и оборотов, как то: моральный, эстетический, эпоха, гармония, энтузиазм, меланхолия, мифология, рецензия, героизм, выходить на сцену.
Но более тонкий (неочевидный) вред поборники "нового слога" привносили составлением слов и речений по иностранному образцу, как то: трогательный, занимательный, сосредоточить, представитель, начитанность, обдуманность, оттенок, страдательная речь, гармоническое целое и многие другие.
Ещё более тонкую неправильность нового языка и слога, Шишков видел в том, что многим словам, уже прежде существовавшим, придается новое, более духовное (переносное) значение. Например. слова развить, развитие, утонченный, утонченность, переворот – стали употребляться в смысле не собственном (изменённом), подобно французским developper, raffiné, révolution.
Рассматривая предлог "раз", Шишков прямо указывает на то, что развитие – это действие, необходимое для разделения(!) доброго от злого - средство совершенствования растущей личности.
«В глаголах разбудить, развить, разсудить и проч. понятие о разделении на части еще меньше представляется; но дабы и в них постигнуть значение приставляемого к ним предлога отнимем его от оных: тогда останутся глаголы будить, вить, судить, которые не показывают окончания изъявляемых ими действий; но когда скажем разбудить, развить, разсудить, тогда действия сии получают свое окончание: спящий просыпается, свитое
перестает быть свитым, не решенный суд делается решенным.
Следовательно, и здесь предлог раз изъявляет точно такое же значение, какое в вышеозначенных глаголах разбить, распустить и проч., поскольку разбудить есть не что иное, как прервать соединение между сном и человеком; развить – не что иное, как привесть свитую вещь в несвитую, т. е. одно состояние ее отделить от другого; разсудить – не что иное, как положить конец суду, т. е. прервать продолжение и нерешимость оного.
Почему не сказать, вместо: развитие характера, прозябение характера? Говорят: "ночные беседы, в которых развивались первые мои метафизические понятия" (Цветок на гроб моего Агатона); для чего не сказать: "в которых первые мои понятия прозябали". Французское influence переводят: влияние, и не смотря на то, что глагол вливать требует предлога в, вливать вино в бочку, вливать в сердце любовь, располагают нововыдуманное слово сие по французской грамматике, ставя его, по свойству их языка, с предлогом на: faire influence sur le esprits, делать влияние на разумы.
Подобным сему образом переведены слова: переворот, развитие, утонченный, трогательно, занимательно и множество других. По мнению нынешних писателей, великое было бы невежество, нашед в сочиняемых ими книгах слово переворот, не догадаться, что оное значит revolution или по крайней мере révolte. Таким же образом и до других всех добраться можно: развитие developpement, утонченный raffiné, сосредоточить concentrer, трогательно touchant, занимательно interessant и т. д. Вот беда для них, когда кто в писаниях своих употребляет слова: брашно, требище, рясна, зодчество, доблесть, .прозябать и наитствовать и тому подобныя, которых они сроду не слыхивали».
Главная причина подражания писателей "нового слога" французам «состоит в том, что они, читая французския книги, находят иногда в них такие слова, которым, по их мнению, на нашем языке нет равносильных, или точно соответствующих. Что ж до того? Неуж ли без знания французского языка не позволено быть красноречивым? Мало ли в нашем языке таких названий, которых Французы точно выразить не могут. Милая, гнусный, погода, пожалуй, благоутробие, чадолюбие.... но меньше ли чрез то писатели их знамениты. Гоняются ли они за нашими словами и говорят-ли: mon petit pigeon, для того, что мы говорим: голубчик мой. Стараются ли они глагол приголубить выражать на своем языке глаголом, происходящим от имени pigeon, ради того, что он у нас происходит от имени голубь? Не находим ли мы в нынешних наших книгах: подпирать мнение свое, двигать духами, черта злословия и проч. Не есть ли это рабственный перевод с французских речей: soutenir son opinion, mouvoir les esprits, un trait de satire? Я думаю, скоро, boire à longs traits, станут переводить: пить долгими чертами, il a espousé ma colère, он женился на моем гневе».
Между тем, как мы занимаемся сим юродливым переводом и выдумкою слов и речей, ни мало нам несвойственных, многие коренныя и весьма знаменательныя российския слова иныя пришли совсем в забвение; другие, не взирая на богатство смысла своего, сделались для непривыкших к ним ушей странны и дики; третьи переменили совсем знаменование свое и употребляются не в тех смыслах, в каких с начала употреблялись. Итак с одной стороны в язык наш вводятся нелепыя новости, а с другой истребляются и забываются издревле принятыя и многими веками утвержденныя понятия: таким-то образом процветает словесность наша и образуется приятность слога, называемая французами elegance!».
#А_С_Шишков #чисторечие #русский_язык #заимствования
(по рассуждению А.С.Шишкова)
Грубым недостатком "нового слога" (представителей карамзинского направления) А.С.Шишков считал употребление французских слов и оборотов, как то: моральный, эстетический, эпоха, гармония, энтузиазм, меланхолия, мифология, рецензия, героизм, выходить на сцену.
Но более тонкий (неочевидный) вред поборники "нового слога" привносили составлением слов и речений по иностранному образцу, как то: трогательный, занимательный, сосредоточить, представитель, начитанность, обдуманность, оттенок, страдательная речь, гармоническое целое и многие другие.
Ещё более тонкую неправильность нового языка и слога, Шишков видел в том, что многим словам, уже прежде существовавшим, придается новое, более духовное (переносное) значение. Например. слова развить, развитие, утонченный, утонченность, переворот – стали употребляться в смысле не собственном (изменённом), подобно французским developper, raffiné, révolution.
Рассматривая предлог "раз", Шишков прямо указывает на то, что развитие – это действие, необходимое для разделения(!) доброго от злого - средство совершенствования растущей личности.
«В глаголах разбудить, развить, разсудить и проч. понятие о разделении на части еще меньше представляется; но дабы и в них постигнуть значение приставляемого к ним предлога отнимем его от оных: тогда останутся глаголы будить, вить, судить, которые не показывают окончания изъявляемых ими действий; но когда скажем разбудить, развить, разсудить, тогда действия сии получают свое окончание: спящий просыпается, свитое
перестает быть свитым, не решенный суд делается решенным.
Следовательно, и здесь предлог раз изъявляет точно такое же значение, какое в вышеозначенных глаголах разбить, распустить и проч., поскольку разбудить есть не что иное, как прервать соединение между сном и человеком; развить – не что иное, как привесть свитую вещь в несвитую, т. е. одно состояние ее отделить от другого; разсудить – не что иное, как положить конец суду, т. е. прервать продолжение и нерешимость оного.
Почему не сказать, вместо: развитие характера, прозябение характера? Говорят: "ночные беседы, в которых развивались первые мои метафизические понятия" (Цветок на гроб моего Агатона); для чего не сказать: "в которых первые мои понятия прозябали". Французское influence переводят: влияние, и не смотря на то, что глагол вливать требует предлога в, вливать вино в бочку, вливать в сердце любовь, располагают нововыдуманное слово сие по французской грамматике, ставя его, по свойству их языка, с предлогом на: faire influence sur le esprits, делать влияние на разумы.
Подобным сему образом переведены слова: переворот, развитие, утонченный, трогательно, занимательно и множество других. По мнению нынешних писателей, великое было бы невежество, нашед в сочиняемых ими книгах слово переворот, не догадаться, что оное значит revolution или по крайней мере révolte. Таким же образом и до других всех добраться можно: развитие developpement, утонченный raffiné, сосредоточить concentrer, трогательно touchant, занимательно interessant и т. д. Вот беда для них, когда кто в писаниях своих употребляет слова: брашно, требище, рясна, зодчество, доблесть, .прозябать и наитствовать и тому подобныя, которых они сроду не слыхивали».
Главная причина подражания писателей "нового слога" французам «состоит в том, что они, читая французския книги, находят иногда в них такие слова, которым, по их мнению, на нашем языке нет равносильных, или точно соответствующих. Что ж до того? Неуж ли без знания французского языка не позволено быть красноречивым? Мало ли в нашем языке таких названий, которых Французы точно выразить не могут. Милая, гнусный, погода, пожалуй, благоутробие, чадолюбие.... но меньше ли чрез то писатели их знамениты. Гоняются ли они за нашими словами и говорят-ли: mon petit pigeon, для того, что мы говорим: голубчик мой. Стараются ли они глагол приголубить выражать на своем языке глаголом, происходящим от имени pigeon, ради того, что он у нас происходит от имени голубь? Не находим ли мы в нынешних наших книгах: подпирать мнение свое, двигать духами, черта злословия и проч. Не есть ли это рабственный перевод с французских речей: soutenir son opinion, mouvoir les esprits, un trait de satire? Я думаю, скоро, boire à longs traits, станут переводить: пить долгими чертами, il a espousé ma colère, он женился на моем гневе».
Между тем, как мы занимаемся сим юродливым переводом и выдумкою слов и речей, ни мало нам несвойственных, многие коренныя и весьма знаменательныя российския слова иныя пришли совсем в забвение; другие, не взирая на богатство смысла своего, сделались для непривыкших к ним ушей странны и дики; третьи переменили совсем знаменование свое и употребляются не в тех смыслах, в каких с начала употреблялись. Итак с одной стороны в язык наш вводятся нелепыя новости, а с другой истребляются и забываются издревле принятыя и многими веками утвержденныя понятия: таким-то образом процветает словесность наша и образуется приятность слога, называемая французами elegance!».
#А_С_Шишков #чисторечие #русский_язык #заимствования
